Частица тьмы - Терри Тери

Мы идем через общину в исследовательский центр. Лара не верит, что Септа согласится держаться в стороне и, возможно, она права. Девочка боится ее, боится чужого присутствия у себя в голове. Она не хотела впускать и меня и сделала это только для того, чтобы я избавила ее от Септы.

Но причины ее неуверенности не только в этом. Она как будто боится думать самостоятельно — вероятно, потому, что ей долгое время не позволяли это делать, и из-за этого на меня вновь накатывает волна негодования.

Возможно ли сделать так, чтобы она почувствовала себя свободнее?

Мы подходим к исследовательскому центру, и Лара останавливается перед дверью. Я открываю.

— Все будет хорошо, обещаю.

Она медлит в нерешительности, и я даю ей легкий мысленный толчок. Она переступает через порог.

— Лара, ты знаешь, что такое «тихая» комната?

Она качает головой.

— Это комната, где никто не может проникнуть в твое сознание.

Она делает большие глаза.

— Даже Ксандер или Септа? — Или ты, думает она, но вслух не говорит.

— Никто. И здесь есть такая. Как насчет того, чтобы подождать в «тихой» комнате, пока мы с Ксандером поговорим? Ты будешь там в полной безопасности, обещаю. Можешь посидеть и почитать книжку, которую взяла, или просто подумать.

Она кивает, и я зову Ксандера, говорю ему, что привела Лару.

Но когда она видит, что комната маленькая и запирается снаружи, она качает головой и отступает назад. Септа говорила, что она боится замкнутого тесного пространства, верно?

В памяти возникает другая девочка, которая тоже боялась тесных замкнутых пространств: Дженна. Между ними двумя так много сходства. Не может же быть, чтобы все это были совпадения?

— А если мы будем разговаривать здесь, рядом? Ты будешь видеть нас через дверное окно. Так согласна?

Она колеблется.

— Ладно. Но ты ведь выпустишь меня, если я постучу?

— В ту же секунду, обещаю.

— Ну хорошо, — говорит она. — Теперь можешь закрыть дверь.

Я закрываю, наблюдаю за ней через окно. Она явно нервничает — нет, я уже не вижу ее ауру в тихой комнате, — но показывает мне, что все в порядке, когда я слышу приближающиеся шаги Ксандера.

— Доброе утро, — приветствую я его.

— Доброе ли? — Его аура буквально щетинится раздражением.

— Мы можем поговорить здесь? Я обещала Ларе, что останусь у нее на виду на случай, если она захочет выйти.

— Конечно. Прекрасно. — Он велит остальным держаться в стороне и снова фокусирует взгляд на мне. — Септа ужасно зла на тебя.

— Неужели?

— Ты вчера приводила Лару в библиотеку.

— Она захотела почитать.

— Я уже пытался приносить ей книги, но она не проявила интереса.

Я качаю головой.

— Не те книги. Она хотела беллетристику, ну, ты знаешь, романы.

— Септа считает, что чтение художественной литературы может плохо на нее повлиять, что она позаимствует личности, и это лишь ухудшит ее состояние.

— Посмотри на нее, Ксандер. Вот она сидит там, читает и выглядит вполне счастливой, прежде всего потому, что находится в тихой комнате, где никто не проникнет в ее сознание. Септа зашла слишком далеко, контролируя ее мысли и чувства.

Ксандер вздыхает, и я вижу нерешительность на его лице. Один человек, которого он считает экспертом, психологом, говорит ему одно, а я — совсем другое.

Потом он бросает взгляд через дверное окошко на Лару, которая читает книжку. И ее, кажется, совсем не беспокоит, что она находится в маленькой комнате.

— Я склонен предоставить тебе свободу действий в этом отношении. С тобой она выглядит счастливее, чем когда-либо раньше здесь.

— А как же Септа?

Он безразлично пожимает плечами, и где-то в глубине души — очень глубоко — мне становится ее жаль.

— Можно Келли прийти сегодня на ужин? — Еще одно последнее правило, которое необходимо нарушить.

— Септа считает, что большое количество людей плохо подействует на нее. Поэтому она держит ее отдельно от общины.

— Где она чувствует себя одинокой и изолированной.

— Прекрасно. Попробуй привести ее сегодня. Но она не должна пытаться объединяться со всеми, в этом я с Септой согласен. Слияние со столькими разными людьми будет слишком большим потрясением. Она не может делать это, не сознавая четко, кто она, без прочной связи со своей личностью, иначе просто потеряется в общей массе. Я уже видел, как такое случалось. Это слишком опасно.

15

ЛАРА

Дверь в «тихую» комнату закрывается, и сердце начинает скакать как сумасшедшее, а тело покрывается потом. Но я делаю дыхательные упражнения, заставляю себя ощутить окружение, почувствовать стул, на котором сижу, воздух в легких и мало-помалу успокаиваюсь.

Подняв глаза, вижу через дверь Шэй. Ксандер уже тоже там, они разговаривают. Судя по всему, о чем-то серьезном. Он поворачивает голову в мою сторону, и я опускаю взгляд, делаю вид, что сосредоточенно читаю книгу.

Септы здесь нет. Неужели никто не слышит мои мысли?

Я могу думать о чем угодно, и никто не узнает. Но я настолько привыкла скрывать то, что думаю и чувствую, даже от себя самой, что не знаю, с чего начать.

И, несмотря на то, что в этот раз мне удалось успокоиться, я все равно знаю.

В какую бы комнату я ни вошла, большую или маленькую, опасность всегда там, таится в углах.

Она придет за мной, когда захочет, и я ничего, ничего не смогу сделать.

16

ШЭЙ

По ауре Септы заметно, что она не была с Ксандером прошлой ночью. Должно быть, планы ее почему-то провалились, поэтому она и пребывала в таком состоянии. Я знаю, что видела, поэтому могу лишь предположить, что он отверг ее.

Септа рассержена, а еще напугана, но так тщательно это скрывает, что никто, кроме выжившего, ничего не заметит. Внешне она такая, как всегда. Сдержанная. Спокойная. Разве что два ярких пятна на скулах не совсем обычны, но их она просто не заметила, а то бы наверняка стерла.

А вот Перси не умеет контролировать свои чувства, как Септа. Она прямо вся светится. И в ее улыбке, адресованной Ксандеру, столько обожания, что это должно быть очевидно каждому. Он дотрагивается до ее руки, когда девушка садится, и она прямо-таки едва не лишается чувств. До сих пор я считала, что такое бывает только в любовных романах.

Интересно, другие заметили отставку Септы?

Должны были. Он поменял порядок рассадки за столом. Теперь с одной стороны от Ксандера сидим я и Лара, а с другой Перси и потом Септа. И он наклоняется в сторону Перси так, как не делал с Септой. И стул его ближе к ее стулу.

Сколько ей, лет двадцать? Она не намного старше меня. Это все просто неприлично.

У Анны — одной из прислуживающих — при виде Лары за столом рядом со мной глаза слегка расширяются. Я улыбаюсь, когда вижу, что она накладывает ей порцию побольше.

Когда обед заканчивается и столы убирают, наступает время главного события вечера: единения. Следует ли мне вернуться вместе с Ларой домой? Обращаюсь к Ксандеру, но прежде чем он успевает ответить, Лара качает головой.

— Я знаю дорогу и вернусь сама.

— Уверена?

— Не имеет значения, будешь ты там или нет, когда твое сознание где-то далеко. В этом состоянии ты все равно что каменная глыба. Думаю, не заметила бы, даже если бы тебе на голову рухнула крыша.

— Извини, — говорю я, — но я отведу тебя назад.

— Не надо. — Она направляется к двери, и люди слегка расступаются и дают ей пройти.

— Похоже, к ней возвращается подростковое упрямство, — замечает Ксандер.

— И это хорошо, не правда ли?

— Ну, как посмотреть.

— Я думала, ты уже должен был привыкнуть к подростковому окружению. — Я бросаю взгляд на Перси.

Он вскидывает бровь, лицо делается холодным.

— Это тебя не касается. — Меня словно окатывает ледяным душем, и я зябко поеживаюсь.